Ведь для меня дедушка был самым-самым- ...- самым лучшим мужчиной в мире. Пустота и одиночество от того, что близкого человека не стало, подкрадывались незаметно, а потом со всей силой обрушились на неокрепшую детскую психику. Залезать на колени больше не к кому, жаловаться на детские неудачи, делиться детскими радостями больше не с кем и баловать меня тоже некому...
Остается только плакать в подушку, смотреть в окно и разговаривать... Разговаривать с тем, кто еще совсем недавно держал тебя на руках и очень удачно угукал из-за газеты, когда ты рассказывала ему о событиях своего детского дня. Это сейчас я взрослая и понимаю, что больше половины он мимо ушей пропускал, но как же гениально и правильно он вписывался с этими угуканьями. Разговоры с дедушкой были каждодневными и стали привычными. О повседневном, о наболевшом, о сокровенном. Особенно хорошо было ныть. Ляжешь в постель, одеялом укроешься и плачешь о несовершенстве и несправедливости этого мира.
Расскажи кому, повертели бы пальцем у виска или отправили лечиться. Зачем разговаривать с мертвыми (брр, слово-то какое холодное и мерзкое), когда есть живые? А живые, они ведь не поймут...
Мы расстались с тобой. Расстались не окончательно, но образовалась куча вакуума. Пустота и всепоглощающаяя, страшная, тишина. И совсем недавно, взглянув в окно и спросив: "Дед, почему так? За что и почему?", - я поняла, что давно с ним не разговаривала ни о повседневном, ни о наболевшем, ни о сокровенном. Я нашла мужчину, который примет и поймет все, чтобы я ни сказала...
*ушла ныть под одеялом о несовершенстве и несправедливости этого мира*